Ситуация с Плющевым — удар по радиостанции «Эхо Москвы»

Главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов в беседе с «Лентой.ру» заявил о готовности к отставке.

«Я готов к смерти с момента рождения. А к отставке я готов всегда — это место медом не намазано. Если Михаил Юрьевич как председатель совета директоров хочет отправить меня в отставку, то у него есть для этого рычаги. Только угрожать мне не надо», — заявил главред «Эха».

Ранее председатель совета директоров холдинга «Газпром-медиа» Михаил Лесин допустил возможность отставки главреда «Эха Москвы», если Венедиктов не согласится на увольнение журналиста Александра Плющева.

Подробнее — в материале «Венедиктов может уйти в отставку».

Публицист Леонид Радзиховский в интервью «Актуальным комментариям» высказался о скандале в связи с записью Плющева, моральных аспектах этого происшествия и «вилке», в которую попал Венедиктов.

«В этой истории с «Эхом» есть два аспекта. Первый — это заметка Плющева, второй — события вокруг «Эха Москвы». Это два абсолютно разных события.

Я считаю, любой человек имеет право высказывать любое мнение. Если это мнение противоречит закону, на него возбуждают уголовное дело. Если это мнение кого-то лично оскорбляет, на него подают в суд. Если это мнение, с точки зрения его коллег из журналистского сообщества, подлое, ему не подают руки, исключают из коллектива и т.д. Правда, я про такие случаи ни разу в нашей стране не слышал.

Заметка Плющева меня лично возмутила. Она безобразна, а чужое горе — не повод для его стеба, высказывания своих ценных мыслей. Меня возмутило то, что у людей в семье произошло горе, а по этому поводу вообще что-то пишут. Семья Иванова — абсолютно частная фигура. Иванов Сергей Борисович — это фигура политическая, государственная. Горе в его семье, его личное горе, абсолютно никого, кроме Иванова, его близких, друзей и родственников, не касается ни прямо, ни криво. В этом смысле поступок Плющева просто безобразный и абсолютно аморальный.

С другой стороны, естественно, Плющев, как любой человек, имеет право на любой поступок, имеет право в своем личном пространстве, которое не имеет никакого отношения к «Эху Москвы», говорить все, что он считает нужным. Кроме того, Плющев эту запись стер. На этом инцидент можно считать исчерпанным. Что касается «наказания», то, с моей точки зрения, за данное поведение, за данный поступок его не может быть вообще никакого. Повторюсь, он сделал это не на «Эхе Москвы», не в эфире, не на сайте «Эха Москвы», это дело его личной совести. «Эхо Москвы» к этому не имеет никакого отношения. Уголовно наказуемого поступка он не совершил, в любом случае.

Если бы Плющев, к примеру, находясь вне работы, кого-то обокрал, его бы за это с работы уволили, хотя он это сделал не на работе. Если, находясь не на работе, подрался, похулиганил, нарушил Уголовный кодекс, его бы с работы уволили, хотя он это сделал не на работе. Но в данном случае он ничего уголовно наказуемого не совершил.

Вообще вся эта история с «Эхом Москвы» — это, конечно, предлог для наезда на «Эхо Москвы». Предлог найден очень точно. Авторов этого наезда можно поздравить с безупречной работой. Поскольку они поставили Венедиктову «вилку», поставили очень точно и очень грамотно. Если он уволит Плющева, то распишется в своем бессилии, он больше никакой не главный редактор, а вообще непонятно кто. Если же он его не уволит, в таком случае лично он, Венедиктов, становится тем человеком, который лично оскорбил одного из самых влиятельных людей в нашей стране. Нанес ему личную обиду, потому что покрывает человека, который аморально высказался о горе этого человека и его семьи. В шахматах это называется «вилка».

Учитывая общую ситуацию вокруг «Эха Москвы», удар нанесен точно. Другое дело, что в итоге они нашли, как я понимаю, компромиссный вариант, замяли кое-как это дело. У Плющева отобрали пропуск на «Эхо», он не будет туда ходить. И у Венедиктова появляется повод, сохранив лицо, избавиться от Плющева, поскольку Плющев не ходит на работу. Какая-то такая вроде бы гнилая развязка. Лицо Венедиктова сохранено, вместе с тем Плющев фактически уволен. Этот инцидент можно расценивать как удар по «Эху Москвы», удар далеко не смертельный, но очень неприятный.

Если рассматривать эту ситуацию в общем контексте, то это еще один тревожный звонок редакции «Эха Москвы». Тем не менее команде «Эха» нужно будет существовать дальше. Надо сказать, что если «Эхо Москвы» в нынешнем виде исчезнет, то от этого, конечно, пострадает далеко не только «Эхо Москвы», но и вся наша журналистика, потому что они своей профессиональной работой задают планку всей свободы от цензуры. Если их прикончат, то, соответственно, и планка будет другая».